Список Поэтов ►


Высоцкий Владимир Семёнович


О фатальных датах и цифрах

(Моим друзьям — поэтам)

Кто кончил жизнь трагически, тот истинный поэт,
А если в точный срок, так в полной мере:
На цифре 26 один шагнул под пистолет,
Другой же — в петлю слазил в "Англетере".

А в тридцать три Христу — он был поэт, он говорил:
"Да не убий!" Убьёшь — везде найду, мол...
Но — гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил,
Чтоб не писал и чтобы меньше думал.

С меня при цифре 37 в момент слетает хмель.
Вот и сейчас — как холодом подуло:
Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль
И Маяковский лёг виском на дуло.

Задержимся на цифре 37! Коварен Бог —
Ребром вопрос поставил: или — или!
На этом рубеже легли и Байрон, и Рембо, 
А нынешние как-то проскочили.

Дуэль не состоялась или перенесена,
А в тридцать три распяли, но не сильно,
А в тридцать семь — не кровь, 
             да что там кровь! — и седина
Испачкала виски не так обильно.

Слабо стреляться?! В пятки, мол, давно ушла душа?!
Терпенье, психопаты и кликуши!
Поэты ходят пятками по лезвию ножа 
И режут в кровь свои босые души!

На слово "длинношеее" в конце пришлось три "е".
"Укоротить поэта!" — вывод ясен.
И нож в него — но счастлив он висеть на острие,
Зарезанный за то, что был опасен!

Жалею вас, приверженцы фатальных дат и цифр, —
Томитесь, как наложницы в гареме!
Срок жизни увеличился — и, может быть, концы
Поэтов отодвинулись на время!
1971 
 

Сыновья уходят в бой
Сегодня не слышно биенья сердец -
Оно для аллей и беседок.
Я падаю, грудью хватая свинец,
Подумать успев напоследок:

	"На этот раз мне не вернуться,
	Я ухожу, придет другой".
	Мы не успели, не успели оглянуться,
	А сыновья, а сыновья уходят в бой.

Вот кто-то решив: "После нас - хоть потоп",
Как в пропасть, шагнул из окопа,
А я для того свой покинул окоп,
Чтоб не было вовсе потопа.

	Сейчас глаза мои сомкнутся,
	Я крепко обнимусь с землей.
	Мы не успели, не успели оглянуться,
	А сыновья, а сыновья уходят в бой.

Кто сменит меня, кто в атаку пойдет?
Кто выйдет к заветному мосту?
И мне захотелось: пусть будет вон тот,
Одетый во всё не по росту.

	Я успеваю улыбнуться,
	Я видел, кто придет за мной.
	Мы не успели, не успели оглянуться,
	А сыновья, а сыновья уходят в бой.

Разрывы глушили биенье сердец,
Мое же - мне громко стучало,
Что все же конец мой - еще не конец:
Конец - это чье-то начало.

	Сейчас глаза мои сомкнутся,
	Я ухожу - придет другой.
	Мы не успели, не успели оглянуться,
	А сыновья, а сыновья уходят в бой.
1969

Случай в ресторане
В ресторане по стенкам висят тут и там
"Три медведя", "Заколотый витязь"...
За столом одиноко сидит капитан.
"Разрешите?" — спросил я. "Садитесь!

...Закури!" — "Извините, "Казбек" не курю..." —
"Ладно, выпей, давай-ка посуду!..
Да пока принесут... Пей, кому говорю!
Будь здоров!" — "Обязательно буду!" —

"Ну, так что же, — сказал, захмелев, капитан, —
Водку пьёшь ты красиво, однако.
А видал ты вблизи пулемёт или танк?
А ходил ли ты, скажем, в атаку?

В сорок третьем под Курском я был старшиной, 
За моею спиной — такое...
Много всякого, брат, за моею спиной,
Чтоб жилось тебе, парень, спокойно!"

Он ругался и пил, он спросил про отца,
Он кричал, долго глядя на блюда:
"Я полжизни отдал за тебя, подлеца, 
А ты жизнь прожигаешь, паскуда!

А винтовку тебе, а послать тебя в бой?!
А ты водку тут хлещешь со мною!.."
Я сидел, как в окопе под Курской дугой —
Там, где был капитан старшиною.

Он всё больше хмелел, я — за ним по пятам.
Только в самом конце разговора
Я обидел его — я сказал: "Капитан,
Никогда ты не будешь майором!.." 
1966


Так случилось - мужчины ушли

Так случилось - мужчины ушли,
Побросали посевы до срока.
Вот их больше не видно из окон -
Растворились в дорожной пыли.

Вытекают из колоса зерна -
Эти слезы несжатых полей.
И холодные ветры проворно
Потекли из щелей.

   Мы вас ждем - торопите коней!
   В добрый час, в добрый час, в добрый час!
   Пусть попутные ветры не бьют, 
                  а ласкают вам спины.
   А потом возвращайтесь скорей!
   Ивы плачут по вас,
   И без ваших улыбок бледнеют и сохнут рябины.

Мы в высоких живем теремах,
Входа нет никому в эти зданья -
Одиночество и ожиданье
Вместо вас поселилось в домах.

Потеряла и свежесть и прелесть
Белизна неодетых рубах,
Даже старые песни приелись
И навязли в зубах.

	Мы вас ждем - торопите коней!
	В добрый час, в добрый час, в добрый час!
	Пусть попутные ветры не бьют, а ласкают вам спины.
	А потом возвращайтесь скорей!
	Ивы плачут по вас,
	И без ваших улыбок бледнеют и сохнут рябины.

Все единою болью болит,
И звучит с каждым днем непрестанней
Вековечный надрыв причитаний
Отголоском старинных молитв.

Мы вас встретим и пеших, и конных,
Утомленных, нецелых, - любых.
Только б не пустота похоронных
И предчувствие их.

   Мы вас ждем - торопите коней!
   В добрый час, в добрый час, в добрый час!
   Пусть попутные ветры не бьют, 
                  а ласкают вам спины.
   А потом возвращайтесь скорей!
   Ивы плачут по вас,
   И без ваших улыбок бледнеют и сохнут рябины.
1971


Товарищи ученые
- Товарищи ученые! Доценты с кандидатами!
Замучились вы с иксами, запутались в нулях!
Сидите, разлагаете молекулы на атомы,
Забыв, что разлагается картофель на полях.

Из гнили да из плесени бальзам извлечь пытаетесь
И корни извлекаете по десять раз на дню.
Ох, вы там добалуетесь! Ох, вы доизвлекаетесь,
Пока сгниет, заплесневет картофель на корню!

	Автобусом до Сходни доезжаем,
	А там - рысцой, и не стонать!
	Небось картошку все мы уважаем,
	Когда с сольцой ее намять!

Вы можете прославиться почти на всю Европу, коль
С лопатами проявите здесь свой патриотизм.
А то вы всем кагалом там набросились на опухоль,
Собак ножами режете, а это - бандитизм.

Товарищи ученые, кончайте поножовщину.
Бросайте ваши опыты, гидрит и ангидрит!
Садитесь вон в полуторки, 
         валяйте к нам, в Тамбовщину,
А гамма-излучение денек повременит.

	Автобусом к Тамбову подъезжаем,
	А там - рысцой, и не стонать!
	Небось картошку все мы уважаем,
	Когда с сольцой ее намять!

К нам можно даже с семьями, 
      с друзьями и знакомыми.
Мы славно здесь разместимся, и скажете потом,
Что бог, мол, с ними, с генами! 
         Бог с ними, с хромосомами!
Мы славно поработали и славно отдохнем.

Товарищи ученые, Эйнштейны драгоценные,
Ньютоны ненаглядные, любимые до слез!
Ведь лягут в землю общую остатки наши бренные,
Земле - ей все едино: апатиты и навоз.

	Автобусом до Сходни доезжаем,
	А там - рысцой, и не стонать!
	Небось картошку все мы уважаем,
	Когда с сольцой ее намять!

Так приезжайте, милые, рядами и колоннами.
Хотя вы все там химики и нет на вас креста,
Но вы ж там все задохнетесь, 
                за синхрофазотронами, -
А здесь места отличные, воздушные места!

Товарищи ученые! Не сумневайтесь, милые:
Коль что у вас не ладится 
               - ну, там, не тот aффект, -
Мы мигом к вам заявимся с лопатами и с вилами,
Денечек покумекаем - и выправим дефект.
1973


Тот, который не стрелял
Я вам мозги не пудрю - уже не тот завод.
В меня стрелял поутру из ружей целый взвод.
За что мне эта злая, нелепая стезя?-
Не то чтобы не знаю - рассказывать нельзя.

	Мой командир меня почти что спас,
	Но кто-то на расстреле настоял,
	И взвод отлично выполнил приказ,
	Но был один, который не стрелял.

Судьба моя лихая давно наперекос,-
Однажды "языка" я добыл, да не донес.
И особист Суэтин, неутомимый наш,
Еще тогда приметил и взял на карандаш.

	Он выволок на свет и приволок
	Подколотый, подшитый материал,
	Никто поделать ничего не смог.
	Нет, смог один, который не стрелял.

Рука упала в пропасть с дурацким криком "Пли!"
И залп мне выдал пропуск в ту сторону земли.
Но слышу:- Жив зараза. Тащите в медсанбат!
Расстреливать два раза уставы не велят.

	А врач потом все цокал языком
	И, удивляясь, пули удалял,
	А я в бреду беседовал тайком
	С тем пареньком, который не стрелял.

Я раны, как собака, лизал, а не лечил,
В госпиталях, однако, в большом почете был.
Ходил в меня влюбленный весь слабый женский пол:
- Эй ты, недостреленный! Давай-ка на укол!

	Наш батальон геройствовал в Крыму,
	И я туда глюкозу посылал,
	Чтоб было слаще воевать ему,
	Кому? Тому, который не стрелял.

Я пил чаек из блюдца, со спиртиком бывал,
Мне не пришлось загнуться, и я довоевал.
В свой полк определили. - Воюй, - сказал комбат,-
А что недострелили, так я невиноват!..

	Я тоже рад был, но, присев у пня,
	Я выл белугой и судьбину клял,-
	Немецкий снайпер дострелил меня
	Убив того, который не стрелял.
1973


Честь шахматной короны

I. Подготовка

Я кричал: "Вы что там, обалдели? 
Что ж вы уронили шахматный престиж!"
А мне сказали в нашем спортотделе:
"Ага, прекрасно — ты и защитишь!

Но учти, что Фишер очень ярок, 
Он даже спит с доскою — сила в ём, 
Он играет чисто, без помарок..."
Ну и ничего, я тоже не подарок, 
И у меня в запасе — ход конём. 

Ох вы, мускулы стальные,
Пальцы цепкие мои!
Эх, резные-расписные
Деревянные ладьи!

Друг мой футболист учил: "Не бойся —
Он к таким партнёрам не привык.
Ты за тылы и центр не беспокойся,
А играй по краю — напрямик!.."

Ну, я налёг на бег, на стометровки,
Я в бане вес согнал, отлично сплю, 
Были по хоккею тренировки...
Ну, в общем, после этой подготовки — 
Да я его без мата задавлю! 

Ох вы, сильные ладони,
Мышцы крепкие спины!
Эх вы, кони мои, кони,
Ох вы, белые слоны! 

"Не спеши и, главное, не горбись", —
Так боксёр беседовал со мной.
"Ты, — говорит, — в ближний бой не лезь, 
                  работай в корпус,
И помни, что коронный твой — прямой". 

Честь короны шахматной — на карте!
И он от пораженья не уйдёт: 
Мы сыграли с Талем десять партий —
В преферанс, в очко и на бильярде.
Таль сказал: "Такой не подведёт!"

Ох, рельеф мускулатуры!
Дельтовидные — сильны!
Ой вы, лёгкие фигуры, 
Ой вы, кони да слоны!

И в буфете, для других закрытом,
Повар успокоил: "Не робей!
Ты, — говорит, — с таким прекрасным аппетитом 
Враз проглотишь всех его коней!

Ты присядь перед дорогой дальной —
И бери с питанием рюкзак.
На двоих готовь пирог пасхальный:
Этот Шифер — он хоть и гениальный, 
А небось попить-покушать не дурак!" 

Ох мы — крепкие орешки!
Ох, корону — привезём! 
Спать ложимся — вроде пешки, 
Но просыпаемся — ферзём! 


II. Игра

Только прилетели — 
сразу сели.
Фишки все заранее стоят.
Фоторепортёры налетели —
И слепят, и с толку сбить хотят.

Но меня и дома — кто положит?
Репортёрам с ног меня не сбить!..
Мне же неумение поможет:
Этот Шифер ни за что не сможет
Угадать, чем буду я ходить.

Выпало ходить ему, задире, —
Говорят, он белыми мастак! 
Сделал ход с е2 на е4...
Чтой-то мне знакомое... Так-так!

Ход за мной — что делать?! Надо, Сева, —
Наугад, как ночью по тайге...
Помню: всех главнее королева —
Ходит взад-вперёд и вправо-влево, 
Ну а кони вроде — только буквой "Г".

Эх, спасибо заводскому другу —
Хоть научил, как ходят, как сдают...
Выяснилось позже — я с испугу
Разыграл классический дебют!

Всё следил, чтоб не было промашки,
Вспоминал всё повара в тоске.
Эх, сменить бы пешки на рюмашки —
Живо б прояснилось на доске!

Вижу, он нацеливает вилку —
Хочет есть. И я бы съел ферзя...
Эх, под такой бы закусь — да бутылку!
Но во время матча пить нельзя.

Я голодный, посудите сами:
Здесь у них лишь кофе да омлет.
Клетки — как круги перед глазами,
Королей я путаю с тузами
И с дебютом путаю дуплет.

Есть примета — вот я и рискую:
В первый раз должно мне повезти.
Да я его замучу, зашахую —
Да мне бы только дамку провести!

Не мычу не телюсь, весь — как вата.
Надо что-то бить — уже пора!
Чем же бить? Ладьёю — страшновато,
Справа в челюсть — вроде рановато,
Неудобно как-то — первая игра.

...А он мою защиту разрушает —
Старую индийскую — в момент, 
Это смутно мне напоминает
Индо-Пакистанский инцидент.

Только зря он шутит с нашим братом,
У меня есть мера, даже две:
Если он меня прикончит матом,
Так я его — через бедро с захватом
Или ход конём — по голове!

Я еще чуток добавил прыти —
Всё не так уж сумрачно вблизи:
В мире шахмат пешка может выйти —
Ну, если тренируется — в ферзи!

Шифер стал на хитрости пускаться:
Встанет, пробежится и — назад;
Предложил турами поменяться, 
Ну, ещё б ему меня не опасаться,
Когда я лёжа жму сто пятьдесят!

Вот я его фигурку смерил оком,
И когда он объявил мне шах —
Обнажил я бицепс ненароком,
Даже снял для верности пиджак.

И мгновенно в зале стало тише,
Он заметил, что я привстаю...
Видно, ему стало не до фишек —
И хвалёный пресловутый Фишер
Тут же согласился на ничью. 
1972 

Владимир Высоцкий

Поделитесь с друзьями

Популярное